О  семье Берсменовских

Берсменовские приехали в с. Катунки в 1924 году из Воротынца. Отец был родом из Лысковского р-на 1891 г.р., мать из  Дальнеконстантиновского р-на. Василий Иванович Берсменовский окончил Нижегородскую духовную семинарию, а Елизавета Михайловна консерваторию.

Священник Берсменовский вначале служил в Сергиевской кладбищенской церкви, но ее быстро закрыли, и в дальнейшем он работал одновременно в Соборе Рождества Пресвятой Богородицы

/холодная/ и в Смоленской церкви /соборная, теплая/. После того, как ее закрыли Берсменовского перевели служить в Воздвиженскую церковь.

Священник Берсменовский имел веселый нрав, любил рыбалку, занимался пчеловодством, разводил цветы.

У него был прекрасный голос /альт/. Трижды приезжал человек из Москвы, который предлагал ему отказаться от сана и пойти работать в хоре Пятницкого, семья бы в этом случае тоже была бы устроена.

У него был самый хороший хор /мужской и женский/. В хоре пели: сестры Калинины, Вера Королева, Маша Остроумова, Елисина. В мужском хоре: Серафим Крылов, Федосей Рукавишников и его отец, причем пели по нотам.

Священник был прекрасный скрипач и репетировал с хором на скрипке, и даже иногда играл на скрипке на клиросе. У Берсменовского был друг, тоже священник, Булганин и у него сын Борис, и они тоже играли на скрипке.

Иногда они собирались у Берсменовских на веранде и играли на 3-х скрипках, а Елизавета Михайловна на пианино. Народ собирался вокруг дома и слушал их игру.

В 1937 году репрессировали священника Берсменовского, дьякона Н.И. Крылова, Мясникова который работал забойщиком скота на бойне и др. Тогда говорили, что получено задание забрать из Катунок 15 человек. В Катунках видимо действовала тройка бедноты, которая намечала людей для репрессирования, в частности в этой тройке был Головяшин И.Н..

Когда Берсменовского забирали, дома все плакали, а он успокаивал семью тем, что это недоразумение и скоро все выяснится. При аресте ему сложили в мешок церковную литературу и заставили нести до самого Чкаловска. Его обвинили в том, что он был японским шпионом и расстреляли.

В Нижнем в НКВД, когда священникам, а их собралось много, объявили приговор, они попросили разрешения спеть и спели так,что все нквдешники плакали. Тела священников были вывезены на Бугровское кладбище и похоронены в общей яме. Сейчас на этом месте стоит памятник на котором высечены все имена захороненных.

Семья после того, как отца забрали очень бедствовала. Елизавету Михайловну нигде как жену репрессированного на работу не брали.

В войну в дом к Берсменовским поселили беженок из Эстонии, 5 женщин с детьми. Вели они себя ужасно. Поселили их в двух больших комнатах. Елизавета Михайловна оставила им часть своей мебели, дала старинные стулья, чтобы сидеть было на чем. А они поставили посреди комнаты печку-буржуйку

/на полу лежал красивый линолеум/, прямо в комнате кололи дрова, щепки летели в окна, так что стекла бились, а они еще предъявляли к хозяевам требования, чтобы те вставили стекла. Венские стулья сожгли и заявили, что им теперь не на чем сидеть. В шкафу, старинной работы, хранили овощи, так что шкаф сгнил и т.д.. У двух женщин родились дети, которые им были не нужны и они их сначала уморили голодом /давали жидкий кисель из муки, так что дети сильно кричали/, а потом сами вырыли ямки и закопали, как рассказывала Нина Васильевна Берсменовская, хотя сами далеко не голодали. Все это Елизавете Михайловне пришлось пережить, а потом после войны , когда младшая дочь уехала учиться ей пришлось /чтобы не топить огромный дом, не было средств/ жить в бане с козами.

         /из воспоминаний Берсменовской Н.В., 2000 г./